Числонавтика — Новое научное мышление

Новое научное мышление Автор С. Е. Шилов    11.05.2008 г.

Сергей Шилов

Новое научное мышление

      Новое научное мышление неизбежно станет краеугольным положением "риторической чувствительности", ее тезисом о неизбежности солиптичности всякого мышления, в которой философские, литературоведческие проблемы рассматриваются как неразрывно спаянные, скрепленные с актуальными научными проблемами риторической природой языка, как «сращенные воедино предел и беспредельное», по выражению Платона.

Методика дерридеанского анализа философского текста не только вполне применима для анализа  проблем современной науки, но и в результате риторико-рефлексивного преобразования (формализации) может образовать сущность фундаментальной программы рефлексии современного физико-математического знания.

Основная проблема и трудность  современного физико-математического знания состоит сегодня не столько в системном усложении экспериментальной практики и образовавшемся «онтологическом застое» в  области фундаментальной теории, сколько в проблеме отделения терминологии («научного письма») от продуктивной предметности (сущности техники, по выражению Хайдеггера) физико-математических наук. 

Если наука - всего лишь род терминологического письма, то  тогда «задача уже определена: исследовать … текст (Деррида пишет здесь о философском  тексте - автор) в его формальной структуре, его риторическую организацию, специфику и разнообразие его текстуальных типов, его модели экспозиции и порождения -- за пределами  того, что некогда называлось жанрами, - и, далее, пространство его мизансцен и его  синтаксис, который не просто представляет собой артикуляцию его означаемых и их соотнесенность с бытием или истиной, но также диспозицию его процедур и всего с ними связанного». (Derrida J. Marges - de la philosophie. - P., 1972).

Фундаментальная проблема современной науки, проблема времени, тогда раскрывается как проблема оснований языка  науки, языка меганауки.

Опыт дерридеанского анализа современного  физико-математического знания представлен в работах автора «Хроника. Дефиниции  меганауки», «Исчисление простых чисел. Сущность математического». 

В дальнейшем  изложении автор представляет некоторые результаты настоящих исследований. 

Отношение к метафизике      

Философия как наука наук, меганаука (Большая наука) - основной смысл мышления.

Материалистическое Новое время превратило успехи естественных наук в фетиш, самодостаточную предметность, лишенную смыслопорождающих связей с существом  мышления.

Крупнейшие философские системы Нового времени ограничены безусловными пределами естественнонаучного знания и с большим трудом восстанавливают в мысли и  тексте его небеспредпосылочность.

Философские системы немецкой классической  философии посвящены в действительности борьбе мышления с фетишизацией естественнонаучного знания, восстановлению мышления в правах, но не созданию системы мышления, рассматриваемой в качестве проекта «метафизики». «Критика чистого разума»  Канта в этом смысле является усмотрением возможности системы самого мышления,  способной вобрать (рас-творить, расширить) естественнонаучное знание в его собственных пределах.

Система самого мышления – мыслительный идеал Канта, которым руководится  его философия. Этот сокровенный момент в надлежащей степени был развернут Гегелем. 

«Наука Логики», однако, - это своего рода поэтическое изложение о системе мышления, это литература, мифологический эпос о системе мышления (чистого разума), который всегда  будет вдохновлять почитателей мышления (философов), подобно гомеровскому эпосу. 

Гегель гиспостазирует современный ему университет, всю галерею фетишей  естественнонаучного знания, в конце концов, становясь ректором Берлинского университета,  и объявляя прусскую монархию «венцом творения».

Идея о методе восстановления  философии в правах, о восстановлении ее смыслопорождающей мыслительной силы была раскрыта Декартом как задача создания, экспликации мыслительной структуры богодоказательства, той самой интеллектуальной проблемы, что была логической основой символического универсума средневековой философии. Декарт, Кант и Гегель, таким  образом, все еще являются скорее метафизиками, нежели мегаучеными, они все еще  поклоняются физике, связаны с ней в аспекте зависимости.

Все «остальное»  философствование Нового времени и новой (новейшей) истории, оглушенное успехами естественных наук и технического промышленного прогресса, возведенными в  революционный принцип государственности, слепо по отношению к меганаучной природе философии и является иллюстрацией (нередко, гротескной) подобного ослабления  зрительного нерва философии, когда истинная природы философии воспринимается основателями «новых» систем сообразно знаменитому платоновскому мифу о пещере в виде теней, следов, сполохов, фатума, - словом, чего-то непосредственно закрытого чем-то непосредственно существующим и дающего о себе знать со временем и во времени.

Фундаментальный (онтологический) отказ от «чистого разума», последовательно  разработанный Марксом, Ницше и Фрейдом, есть прямое выражение падения сознания в материалистическую эпоху, и по сей день образующее оковы прошлого века, сдерживающие существо века нового.

Декарт, Кант, Гегель, таким образом, наметили путь европейской цивилизации как поиск системы мышления, способной обеспечить ее устойчивое развитие,  как фундаментальный поиск «естественных законов разума». 

Для Маркса, Ницше и Фрейда,  их зеркальных протагонистов, существовали только «естественные законы природы» (явно  или косвенно схватываемые как абсолютное беспредпосылочное начало естественных наук); поиски же «естественных законов разума», а тем более положение об их изначальности,  тесно связанное с идеей богодоказательства, были ими попраны со всей силой материалистической страсти этой эпохи.

Власть разума как некоторая конвенциальная естественноисторическая гипотеза истории была сметена «чистой аксиомой природы» -  властью самой по себе, абсолютной, действительной, реальной, породившей феномен идеологических диктаторов, стремящихся к мировому господству над «физической картиной мира».

Мы и сегодня живем в марксовой («экономической») системе координат, в которой человеческое сознание формируется на неистовой ницшеанской критике чистого разума и управляется исключительно «подсознательно», вне-разумно (косвенно, по краям).

Путанной, кричащей реакцией на такую действительность, но все-таки человеческим голосом,  взыскующим к разуму, является экзистенциализм.  Однако, концепция «естественных  законов природы» (сверхчеловеческой «человеческой природы» у Ницше), казавшаяся  незыблемой опорой фундаментальных «критиков чистого разума», внезапно сама стала  терять силу в своих собственных основаниях.

Новый импульс двойственного значения  придал ей Эйнштейн: он положил начало создания концепции «неестественных законов природы», с одной стороны, и, поставил проблему гносеологии в разряд фундаментальных естественнонаучных проблем, хотя и в аспекте релятивизма, с другой стороны. 

Наука  сегодня сама, в последовательном рациональном развитии собственных методов,  знаний, экспериментальной практики, осознает небеспредпосылочность законов  природы.

Это осознание в виде определенного формального знания и приведет к  выходу из тупика современной науки, гносеологического кризиса цивилизации, феноменологическая сущность которого выдающимся образом «схвачена»  Гуссерлем.

Определенные надежды в этом отношении подает история философии  прошедшего века, продвигавшая классическую традицию философии разума, хотя и в неклассических формах, то и дело оступаясь в «критику чистого разума», а то и гипостазируя оную. Сквозной темой здесь стала философия языка.

С одной стороны, философы языка подчинялись методу естественнонаучного знания, изучающего явление через его  материальную основу, в данном случае, сознание – через язык, но, с другой стороны,  философское «ремесло», по выражению Хайдеггера, как говорится, брало свое, и язык, в, конечном счете, начинал осмысливаться как нечто не вполне материально-основное, противостоящее даже в рационализме собственных определений  самой предметности естественнонаучного знания.

Философы всего лишь последовательно  и добросовестно продумывали язык, не проявляя меганаучные амбиции. Однако, фундаментальная проблема «языка науки», поставленная лишь метафорически рядом  философов и получившая поверхностное развитие в современной философии науки, так и  не стала центром философских исследований.

Философия была вытеснена «критиками  чистого разума» в область «литературно-художественной критики чистого разума», где она, однако, сумела этот «чистый разум» найти и зафиксировать в семантико-семиотических определениях, что является важнейшим достоянием современного мышления. Но и по сей  день философия воспринимает акт этого вытеснения чем-то вроде инициации,  профессиональной идентификации «философского работника», системы  институционализации философии в действительности.

Таким образом, именно выявление, экспликация, высвечивание языка науки и раскрытие его как сущности меганауки,  философии мышления (непосредственной системы мышления) есть стратегия философии,  не подменяемая метафизикой, не опирающаяся на нее.

Стратегия философии, завершающая становление философской мысли, отличной от средневековой философской мысли, другой  по отношению к ней, той, которая не может быть только философией Нового времени, но  и, в самом безусловном и необходимом смысле, должна быть философией Нового бытия. 

Проект Декарта-Канта-Гегеля «имеет-место-быть». Русская философия литературы как осмысление сущности литературы, активно превозмогающее границы литературы, как раскрывающая гносеологическую функцию литературы, является важным моментом, продвигающим опыт философской художественно-литературной герменевтики в качестве  метода раскрытия языка науки, метода меганауки.

Рефлексия физики

       «Первичным  языком, который  вырабатывают в  процессе научного  уяснения фактов,  является в теоретической физике обычно язык математики, а именно - математическая  схема, позволяющая физикам  предсказывать результаты будущих экспериментов.  Физик   может   довольствоваться   тем,   что   он  обладает математической схемой и знает, как можно ее применять для истолкования своих опытов 

  …Можно  ли,  например, говорить о самом  атоме? Это  настолько  же  языковая, насколько и физическая проблема…Но определения могут быть даны, естественно, только с помощью других  понятий, и в  конце  концов мы  должны будем все-таки полагаться на некоторые понятия, которые принимаются так, как они есть, без анализа и определений…

 …В  теоретической  физике  мы  пытаемся  понять  группы  явлений,  вводя математические  символы,  которые  могут  быть  поставлены   в  соответствие некоторым  фактам, а именно  результатам измерений.

Для  символов мы находим имена, которые  делают ясной их связь с измерением.  Этим  способом  символы связываются, следовательно, с обыденным языком. Но затем символы связываются между собой с помощью строгой системы определений и аксиом, и в конце концов законы природы приобретают  вид уравнений между символами.

Бесконечное многообразие решений  этих уравнений  соответствует  тогда   бесконечному  многообразию единичных  явлений,  возможных  в  данной  области  природы. 

 …Конечно, в  процессе  расширения наших научных  знаний увеличивается  и сфера  применимости  языка.  Вводятся  новые  понятия,  а  старые   начинают употребляться  в  новых  областях в ином  смысле, чем при их  употреблении в обычном   языке.  Такие  слова,  как   энергия,   электричество,   энтропия, представляют собой хорошо известные примеры. Так  мы развиваем научный язык, который  можно  рассматривать как  естественное расширение  обычного  языка, пригодное для заново создающихся научных областей. 

 …Единственное, что прежде всего знают, это тот факт, что наши обычные понятия не могут  быть  применены  к  строению  атома…Однако  проблемы языка  здесь  приобретают значительно  более серьезный характер. Мы хотим каким-то образом говорить о строении атома, а не только о наблюдаемых  явлениях.

Но на обычном языке мы не можем этого сделать.        ….можно подчеркнуть,  что понятие дополнительности, введенное Бором при истолковании квантовой теории, сделало для физиков более желательным использовать  двузначный   язык   вместо однозначного  и, следовательно,  применять классические  понятия несколько неточным образом, соответствующим соотношению неопределенностей, попеременно употребляя   различные   классические   понятия.  

Если   бы   эти   понятия использовались  одновременно, то это привело  бы к  противоречиям.  Поэтому, говоря о траекториях  электронов, о  волнах  материи и плотности заряда,  об энергии и импульсе и  т.  д., всегда  следует  сознавать  тот факт,  что эти понятия обладают только очень ограниченной областью применимости». (В.Г.) 

 Физическое знание сегодня можно считать окончательно развернувшимся. Физические основы механики, основы молекулярной физики и термодинамика, электродинамика, колебательные и волновые процессы, квантовые свойства излучения, элементы квантовой оптики и атомной физики, элементы квантовых статистик и квантовой физики твердого тела, основы физики ядра и элементарных частиц, астрофизика, теория энтропии, - есть развернувшееся пространство самореализации  фундаментальной интенции некоторого первичного знания, именующегося «физикой».

Наша позиция состоит в следующей оценке нынешней ситуации в физике: во всех разделах физики мы имеем дело с «непосредственным» физическим знанием, представлением физических процессов в их непосредственной форме осуществления, но никак не с выявлением причин, оснований настоящих процессов.

Современная физика есть набор представленных формально физических процессов, когда все физическое знание есть во всей своей полноте исключительно как «фиксация», выражение, «логотип», сама процессуальность физического процесса.

Говоря определеннее, в современной физике мы имеем дело и в любом из ее «знаний» и аспектов встречаемся только с самими физическими процессами. В современной физике мы не имеем дело с основаниями физики. Вопрос об основаниях физики не стоит в среде физиков. Этот вопрос им представляется определенно разрешенным как истинность представления физических процессов. «Раздел» современной физики есть представленный физический процесс.

Ничего более «раздел» современной физики не содержит. Современная физика как простая совокупность «разделов» физики существует как сознание абсолютизации процессуальности физики. Настоящее сознание воплощено в языке физики. Безусловно, настоящий язык различает собственные понятия с формой их представления, с их языковой формой, но ограниченность этого языка как специального не позволяет рефлектировать основания, априорные формы самого языка физики.

Настоящие основания есть нечто принципиально иное, чем собственно физические представления, иллюстрирующие язык физики. Современная физика табуирована таким фундаментальным ограничением мышления, как запрет дефиниций употребляемых в ней значений и понятий с точки зрения оснований языка физики.

Современная физика разрешает себе иметь дело только со значениями как реальностями процессуальности. Дефиниция употребляемых в физике понятий, безусловно, не есть физический процесс, она не может конкурировать с конкретными исследованиями в разделах физики, посредством которых раскрывается процессуальность физического знания.

Дефиниция употребляемых в физике понятий, с точки зрения физиков, некое излишество по отношению к непосредственности физических процессов. С точки зрения физиков, употребляемые в физике понятия дефинированы как значения в структуре представления физических процессов, а какая-либо иная дефиниция этих понятий не имеет серьезного отношения к истинной сути физического знания, в лучшем случае, лишь к теориям методологии и истории науки, имеющим скорее «библиографическое» значение.

Однако здесь физики пропускают такое «простейшее» свойство знания как рефлексию. Истинным, рациональным знанием является так называемое «опосредованное знание», знание причин, оснований «первичного знания» - самораскрывающегося исследователю физического процесса, образующего представление физического процесса.

Совокупность «разделов» современной физики есть остановившаяся в своих пределах масса первичного знания, масса гипер-избыточная по отношению к фундаментальным проблемам физики. Первичного знания современной физики сверхдостаточно для разрешения фундаментальных проблем физики – общей теория поля (теории гравитации), проблем времени, энергии, теории Вселенной.

Эти фундаментальные проблемы буквально погребены под завалами первичного знания. В разделах физики проделана уже почти вся необходимая формальная работа с физической процессуальностью как таковой. В то время как осмысление генезиса и структуры физических процессов как наука даже и не начиналась.

Предполагается, что проблематика генезиса и структуры физических процессов разрешается в надлежащем представлении самого физического процесса в физико-математической форме.  В то время как мы полагаем, что проблематика генезиса и структуры физических процессов и основания языка физики суть одно и тоже знание.

 Таким образом, программа рефлексии физического знания состоит в последовательной дефинитивной обработке «разделов» физики, руководствующейся «вторичным» физическим знанием – знанием употребляемых в физике понятий.

Фундаментальным понятием, употребляемым в современной физике, но в ней до сих пор не осмысленным, является понятие времени. Суть понятия времени в современной физике сводится к его значению, к многообразию его значений. Вся проблема современной физики как фундаментальная проблема языка физики коренится традиционной для всякого языка вообще проблеме рефлексии, проблеме разрыва между смыслом и значением понятия времени, между понятием времени, употребляемым в физике, но не выявленным, не раскрытым, и значением, значимостью времени в физике.

Программа рефлексии физического знания состоит в физической и математической формализации понятия времени, которая придаст мощнейший импульс непосредственному знанию современной физики, выражающего значимости времени, возведет новое качество физической процессуальности, новое качество выразимости языка физики.

Программа рефлексии современного физического знания рассматривает всю совокупность разделов современной физики как терминологию. Под «термином» понимается здесь «определитель времени», то есть фиксация времени как физической процессуальности особого рода с одной стороны, и раскрытие единственного смысла физической процессуальности как «явления времени», с другой стороны.

Говоря яснее, как «определители времени» раскрываются для нас фундаментальные физические «термины» в программе рефлексии физики – «скорость», «ускорение», «импульс», «инерция», «энергия», «тепловое движение», «работа», «флуктуации», «электрическое поле», «электрический заряд», «электрический ток», «диэлектрик», «полупроводник», «плазма», «магнитное поле», «атом», «индукция», «электрический ток», «колебания», «волны», «тепловое излучение», «фотон», «радиоактивность», «фундаментальные взаимодействия элементарных частиц».

Таким образом, программа рефлексии физического знания переопределяет физическое понятие времени. Время как измерение физического процесса посредством рефлексии современной физики раскрывается как его единственная и основная сущность, причина, основание, генезис и структура.

Универсальный физический процесс раскрывается как непосредственный процесс времени. Время происходит не так, как показывают атомные часы (здесь речь идет лишь о значении времени), время само по себе происходит как «скорость», «ускорение», «импульс», «инерция», «энергия», «тепловое движение», «работа», «флуктуации», «электрическое поле», «электрический заряд», «электрический ток», «диэлектрик», «полупроводник», «плазма», «магнитное поле», «атом», «индукция», «электрический ток», «колебания», «волны», «тепловое излучение», «фотон», «радиоактивность», «фундаментальные взаимодействия элементарных частиц».

Время в своей непосредственности, как фундаментальная реальность физики и раскрывается всей своей структурой в ее развитии и становлении как «скорость», «ускорение», «импульс», «инерция», «энергия», «тепловое движение», «работа», «флуктуации», «электрическое поле», «электрический заряд», «электрический ток», «диэлектрик», «полупроводник», «плазма», «магнитное поле», «атом», «индукция», «электрический ток», «колебания», «волны», «тепловое излучение», «фотон», «радиоактивность», «фундаментальные взаимодействия элементарных частиц».

Время это и есть та самая «материя» физических процессов. Современная физика в каждом из своих «разделов» имеет дело со временем, конкретное знание каждого раздела современной физики есть определенная формализации времени, суть представления того или иного физического процесса.

Программа рефлексии современной физики состоит в дефиниции материи физических процессов как времени, когда результатом рефлексии современной физики станет меганаука, раскрывающая самодефиниции времени. 

Язык науки      

Негативная доктрина «критики метафизики», «захваченная» сущностью метафизики, должна уступить место доктрине философской экспликации «чистого языка науки». «Книга природы написана на языке математики» - основоположение естественнонаучной рефлексии.

«Метафизика», собственно говоря, скрывает от нас саму Книгу, называемую нами «Книга природы».

 Книга, называемая нами «Книга природы», есть то, на основании чего возможна литература меганауки. Чистый язык науки, таким образом, никак не может быть языком  отдельной науки математики.

Математика (дескриптивное бессловесное) лишь  прокладывает путь чистому языку науки, формирует колею ценностей Книги, известной нам  под именем «Книги природы». Чистый язык науки есть, в самом безусловном и необходимом смысле, чистый язык сам по себе, есть непосредственное определение риторики. Риторика - доктрина философской экспликации «чистого языка науки».

«Законы природы» и являются основаниями, имплицитными положениями, формирующими истинность научного  суждения – суть способы актуализации письменности Книги, то есть, письменности самой  по себе. Риторика здесь раскрывается как сфера истинности меганауки.

Первичная  «книжность» всякой книги, сама сущность категории книги,  раскрывается не иначе как  риторика, снимающая категориальность с самой письменности, значащая письменность как непрерывность времени.  Чистый язык науки есть «чистая» риторика, язык мегаунаки, язык реальности – есть «чистый разум».

Язык науки как всегда устное внутреннее слово мышления, образующее действительную форму мысли, не есть в своей изначальности язык понятий, но  есть язык явлений мышления, мыслей, есть непрерывность смысла, именуемая, как именуется предмет, вещь, «риторикой».

Так, Деррида "отрицает не интенциональность, референцию или самосознание, но только метафизическое представление, что существует какого-либо рода непосредственный контакт Я с самим собой или с другим Я, или с его объектами  взаимодействия вне царства знаков". (Caputo J. P. Radical hermeneutics: repetition, deconstruction  and the hermeneutical project. - Bloomington, 1987).

Сам Деррида ссылается на Ницше, Фрейда  и Хайдеггера, хотя и критикует их концепции как явно недостаточные для окончательной деконструкции метафизики: "я, возможно, привел бы в качестве примера ницшеанскую  критику метафизики, критику понятий бытия и знака (знака без наличествующей истины); фрейдовскую критику самоналичия, т.е. критику самосознания, субъекта,  самотождественности и самообладания; хайдеггеровскую деструкцию метафизики,  онто-теологии, определения бытия как наличия" (Derrida J. Le parergon. // Digraphe.  No 3. - P., 1974).

Деррида находится на пороге открытия точки изначальной сходимости-расхождения (обладает этой точкой осмысленности в письме) проекта  «критики чистого разума» Декарта-Канта-Гегеля и проекта «критики чистого разума» Маркса-Ницше-Фрейда; Деррида, с одной стороны завершая срединный путь проекта  «критики чистого разума» Гуссерля-Хайдеггера-Деррида, с другой стороны, предраскрывает  тайну человеческого сознания в том, что оно, сознание, есть последовательный,  окончательный, самозамкнутый солиптизм. «Чистый разум» существует, эксплицируется,  и есть не что иное, как солиптизм, абсолютная система абсолютного солиптизма.

Программа дефеноменологизации вызревает из деконструктивизма непосредственно, как вдруг оживает  в горах ледник и начинает двигаться в неожиданное для всех, кроме него самого, время. 

Внутри «целостного человека», таким образом, расположена машина, некоторая  техногенная, технопроизводящая  сущность солиптизма.

Невероятна плотность  солиптического ядра сознания, в качестве мифа о которой можно рассматривать  астрофизические штудии о «черных дырах», местах с абсолютными значениями гравитации.

Солиптизм как естественная система сознания до сих пор не был открыт потому, что его поверхность имеет вид ленты мебиуса, то есть движение по этой поверхности в акте всякого восприятия будет всегда движением в одной плоскости, в то время как происходит действительное движение, все движение во всех формах в целом.

Человек - есть, прежде  всего, естественный философ-солиптист, если давать второе определение человека после Аристотеля, вторую сущность определения Аристотеля, сущность политического, расположенного на поверхности животного. Рассудок - это и есть машина солиптизма, что есть сущностный зрительный нерв философии Канта.

Сам рассудок всегда уже имеет дело  только с самим собой. Слово выводит рассудок за собственные его пределы, образуя сферу мышления, абсолютно закрытую от рассудка. Риторика – то самое «царство божие», которое единственно «не от мира» солиптизма.

Солиптизм интегрирует в себя действительность, реальность изначально, продуктом чего является всегда знак как множество знаков, но  никогда не слово как множество слов. Понятие располагается, двигается по поверхности  знака, образуя значение как результат движения понятия, но ему не подняться в царство  риторики на крыльях «логоса», не преодолеть солиптизм.

Символизм также не способен преодолеть солиптизм, являясь его продуктом. Как происходит мышление внутри  абсолютной плотности рассудка - вот центральная проблема, центральный эксперимент,  перед которым остановилась современная наука.

Постановка вопроса о языке науке как  основании истинности научных суждений (теорий, экспериментов, устройств) - есть вопрос  о теории солиптизма. Теория солиптизма может быть раскрыта только с точки зрения  риторики. Речь, прежде всего, идет о форме слова, - в самом безусловном и необходимом  смысле, о формуле слова, которая покоится, пребывает над рассудком.

Формула слова  скрывается за известным из истории философии проектом логического богодоказательства.

Логоцентризм изначально преодолен самим фактом образования непосредственности человеческого рассудка как формы солиптизма, иначе бы еще «безвидный дух носился над  пустой землей». Последнее обновление ( 11.05.2008 г. )   © 2008 Числонавтика

Читайте также!

1. Числонавтика — Новое научное мышление
2. Числонавтика — Метафизика. Язык науки. Новое научное мышление
3. Метафизика. Язык науки. Новое научное мышление
4. Числонавтика — «Законы микромира. Новое мышление»
5. Где прячется мышление?